|
Introduction
The years immediately following World War II brought a geopolitical and organizational transformation of world order. Geopolitically, the United States’ wartime victory and monopoly of the atomic bomb left it temporarily dominant, militarily and industrially, until the Soviet Union exploded its own nuclear weapons in 1950. Rivalry between the two emerging superpowers consolidated the division of Europe and, as it spread to other parts of the world, dismantled Europe’s colonial empires, creating a rising tide of newly independent states. Organizationally, the defeat of Germany and Japan brought a new effort to institutionalize relations among nations. Transforming the United Nations from a wartime alliance into a multilateral organization for securing a peaceful and prosperous postwar era, the United States and its allies established the General Assembly, the Security Council, and the Specialized Agencies. Between 1943 and 1950, governments created, among others, the Food and Agriculture Organization, International Monetary Fund, World Bank, United Nations Educational, Scientific, and Cultural Organization, International Civil Aviation Organization, World Health Organization, and World Meteorological Organization, many of which remain central in the management of world affairs today. The late 1940s also saw the United States establish extensive programs of economic and technical assistance, first in Europe, with the Marshall Plan, and later to what Truman would label in his 1948 inaugural as the world’s “underdeveloped countries.” The end of the early postwar era, and the onset of the Cold War, also brought the establishment of a new set of formal alliances radiating outward from the United States and the Soviet Union, spanning much of the globe in spheres of military and industrial competition.
Less well appreciated is the extent to which the postwar transformation of world order went hand-in-hand with a fundamental shift in the practice and conduct of global diplomacy and in the organization of the state for world affairs. This latter transformation centered on the rapidly expanding presence of scientific and technical experts in diplomatic affairs. On issues ranging from arms control and the stabilization of financial markets to public health and airline navigation, experts lent their expertise to the day-to-day business of foreign policy during the immediate postwar era, almost always supplementing and sometimes even displacing diplomats. Especially in the UN Specialized Agencies and in programs of economic and technical assistance, scientists, engineers, economists, agronomists, and other technical experts became frontline participants in the negotiation, creation, and management of new global institutions and policy programs. This shift toward growing involvement of experts in the conduct and organization of world affairs both reflected and drove state-level changes in the organization of diplomacy. Especially in the United States, which led much of the effort to institutionalize expertise in world affairs, agencies other than the Department of State often took the lead in managing U.S. policy with respect to the expert institutions of the United Nations and the burgeoning technical assistance programs. Building on trends during the Progressive and New Deal eras that had seen a wide range of federal agencies acquire new policy responsibilities through the mobilization of science and expertise, these agencies now asserted important new roles in conducting U.S. policy abroad, ending the State Department’s traditional monopoly over U.S. foreign policy.
The growing prevalence of experts in diplomatic affairs after 1945 corresponded to a novel commitment to scientific internationalism in the ideological underpinnings of postwar U.S. foreign policy. Scientific internationalism can be understood as the idea that cooperation among governments in the areas of science, technology, and other forms of expertise contributes in important ways to the furtherance of broader goals of international peace and prosperity. Elsewhere, I have identified the broad outlines of scientific internationalism in postwar U.S. foreign policy and tracked its influence on the negotiation and operation of the World Meteorological Organization from its creation in 1947 through the 1958 International Geophysical Year. To date, however, the origins of scientific internationalism in American foreign policy remain largely unexplored. Where did the idea originate that intergovernmental cooperation in science and technology could serve as a “positive instrument for the development among nations and peoples of the soil and climate essential to the growth of peace.” Where did this model of science and international diplomacy get its initial hearing among American officials? What justifications did American scientists and officials offer on its behalf, in support of its broader utility to the pursuit of American foreign policy goals? How did these justifications evolve, over time, into a coherent and stable logical framework for supporting scientific and technical cooperation programs? In turn, as a matter of practical organization, how did scientists and officials coordinate the development of a foreign policy for science across a wide range of federal agencies and research communities?
To address these questions, this article is organized into four sections. First, I explore the question of international cooperation among atomic scientists. The development and use of the atomic bomb placed science at the center of postwar U.S. foreign policy debates, and atomic scientists actively participated in U.S. policymaking and argued extensively for the need for international cooperation in atomic energy.8 I will argue, however, that the ideas of scientific internationalism in U.S. foreign policy do not originate among atomic scientists, nor are atomic scientists successful in persuading U.S. leaders in the White House, Congress, or the State Department of the need to share nuclear secrets with the rest of the world. In the second section, I turn to earlier debates about the value of science and technology to U.S. foreign policy that took place in the context of a relatively little known wartime committee, the Interdepartmental Committee on Scientific and Cultural Cooperation, which coordinated the first U.S. technical assistance programs to Latin America from 1938 through 1945. This committee, I argue, served as a site where key U.S. leaders from across a range of federal departments and agencies met together and forged a new rationale for promoting international cooperation in science and technology as an important element of U.S. foreign policy. After the war, this committee took on important additional roles, first coordinating U.S. policy vis-а-vis the UN Specialized Agencies, which I describe in section three, and later preparing the rationale for and helping to organize Truman’s new technical assistance programs to developing countries, which I describe in the final section. More than anywhere else during this time period, I believe we see evolve in the deliberations and activities of this committee a coherent and consistent rationale among U.S. administrative officials for involving large numbers of experts in the conduct of postwar foreign affairs.
|
Введение
Годы после Второй мировой войны привнесли геополитические и организационные изменения в международной системе. С точки зрения геополитики, победа США в войне и монопольное право обладания атомной бомбой позволило им преобладать в военной и промышленной сферах до тех пор, пока Советский союз в 1950 году не обзавелся своим собственным ядерным оружием. Противостояние между двумя появляющимися сверхдержавами закрепило разделение Европы и, так как этот процесс распространился и на другие части света, то это привело к крушению колониальных империй европейских государств, вызвав тем самым постоянно возрастающий поток новых независимых государств. С точки зрения организации международных отношений, поражение Германии и Японии в войне повлекло за собой новую попытку упорядочить и легитимизировать отношения между государствами. Преобразовывая ООН из военной коалиции в многостороннюю организацию для обеспечения мирного и процветающего послевоенного времени, США и их союзники создали Генеральную Ассамблею, Совет Безопасности и специализированные учреждения. С 1943 по 1950 годы правительства создали в дополнение ко всему прочему Продовольственную и сельскохозяйственную организацию, Международный валютный фонд, Международный банк по реконструкции и развитию, Организацию объединенных наций по вопросам просвещения, науки и культуры, Международную организацию гражданской авиации, Всемирную организацию здравоохранения, и Всемирную метеорологическую организацию. Многие из этих организаций сохраняют лидирующие позиции в управлении международными делами. В конце 1940-х годов Соединенные штаты также разработали обширные программы экономической и технической помощи, сначала странам Европы, в соответствии с планом Маршала, а позже тем странам, которые Трумэн на своей инаугурации назвал «слаборазвитыми странами» мира. Конец ранней послевоенной эпохи и начало холодной войны также вызвали появление ряда новых формальных союзов, инициированных Соединенными Штатами и Советским союзом. Союзы создавались для конкуренции в военной и промышленной сферах и охватывали большую часть земного шара.
Еще более недооценивается значение того факта, что послевоенное преобразование мироустройства шло рука об руку с существенным изменением в разработке и осуществлении мировой дипломатии, а также в устройстве государством международных дел. Позже основой этого преобразования стало быстрое увеличение присутствия научно-технических экспертов в дипломатических делах. К экспертам обращались за консультациями по различным вопросам, начиная вопросами контроля над вооружениями и стабилизации финансовых рынков, и заканчивая вопросами здравоохранения и воздушной навигации. В течение послевоенного времени эксперты также давали консультации по вопросам повседневных действий государства во внешней политике, помогая политикам, а иногда полностью принимая за них решения. Особенно часто к помощи экспертов прибегали в специализированных учреждениях ООН и при проведении программ экономической и технической поддержки. Ученые, инженеры, экономисты, агрономы и другие технические эксперты становились главными участниками в разработке, создании и управлении новыми всемирными организациями и политическими программами. Это увеличение степени участия экспертов в разработке и осуществлении международных дел на государственном уровне привело к изменениям в организации дипломатии. Особенно в Соединенных Штатах Америки, которые возглавляли большинство усилий по введению экспертных знаний в практику осуществления международных дел, организации, не входящие в состав Государственного департамента, которые часто берут на себя главную роль в управлении политикой США, относятся с уважением к институтам экспертов в Организации Объединенных Наций и к разрабатываемым программам технической помощи. В период Прогрессивной эры и Нового курса среди федеральных ведомств существовала общая тенденция обращаться за консультацией в рамках новой политики ответственности для мобилизации научных знаний и практического опыта. Сейчас эти ведомства доказали важность своих новых ролей в осуществлении политики США по отношению к другим государствам, покончив с традиционно исключительным правом Государственного департамента на проведение внешней политики США.
Возрастающее привлечение экспертов в дипломатии после 1945 года соответствует новому взгляду научного интернационализма на идеологическое обоснование послевоенной внешней политики США. Научный интернационализм может быть воспринят как идея о том, что сотрудничество правительств в научной и технологических областях, а также другие формы применения экспертных знаний, помогают осуществить в важных направлениях широкие цели достижения международного мира и процветания. В другом источнике, я обнаружил общие принципы научного интернационализма послевоенной внешней политики США и проследил их влияние на организацию и работу Всемирной метеорологической организации с момента объявления Международного геофизического года в 1947 до момента его окончания в 1948 году. Однако, до настоящего времени истоки научного интернационализма в американской внешней политике остаются в значительной части неисследованными. Где зародилась идея о том, что межправительственное сотрудничество в области науки и технологии должно служить «позитивным средством развития государств и наций, и необходимым условием расширения мира»? Где впервые прошло обсуждение для американских государственных служащих модели научной и международной дипломатии? Какие обоснования выдвигаются от имени американских ученых и властей в подтверждение ее большой пользы для реализации целей американской внешней политики? Как со временем эти обоснования эволюционируют в связанную и устойчивую логичную основу поддержки программ научно-технического взаимодействия? В свою очередь, возникает вопрос о практическом устройстве, то есть как ученые и власти управляют развитием внешней политики в области науки при существовании целого ряда федеральных ведомств и научных обществ?
Отвечая на эти вопросы, я разбил данную статью на четыре части. В первой части я анализирую проблему международного взаимодействия ученых-атомщиков. Создание и применение атомных бомб ставит науку в центр разногласий в послевоенной внешней политике США, а ученые-атомщики активно принимают участие в разработке политического курса США и активно спорят по поводу необходимости международного сотрудничества в области атомной энергетики. Однако я доказываю, что идеи научного интернационализма во внешней политике США ведут свое начало не от ученых-атомщиков, и не ученым атомщикам удалось убедить лидеров США в Белом доме, Конгрессе или Государственном департаменте в необходимости поделиться со всем остальным миром ядерными секретами. Во второй части я вернулся к первоначальным спорам о ценности науки и технологии во внешней политике США, которые происходили в ситуации незнания о комитете военного времени, т. е. Межведомственном комитете по научному и культурному сотрудничеству, который координировал первые программы технической помощи США странам Латинской Америки с 1938 по 1945 годы. Я утверждаю, что данный комитет служил местом, где ключевые лидеры США из ряда федеральных министерств и агентств встретились вместе и придумали новое рациональное объяснение содействию международному сотрудничеству в области науки и технологии как важному элементу внешней политики США. После войны этот комитет взял на себя важные дополнительные функции: первоначально это была координация политики США относительно специализированных учреждений ООН, которые я описываю в третьей части, а позже это выработка логического объяснения и организация по программе Трумэна технической помощи развивающимся странам, которые я описываю в заключительной части статьи. Я убежден, что в это время больше, чем где бы то ни было, мы видим эволюцию взглядов и действий этого комитета в вопросе согласованности и последовательности действий правительственных чиновников по привлечению большого количества экспертов для осуществления послевоенных внешнеполитических дел.
|
