Н. Д. Кручинкина

Понятия инварианта и варианта, характерные для любой сущностной характеристики объектов, явлений, событий реальной действительности и их конкретной реализации в той или иной терминологии присутствуют во многих науках о мире. Теория лингвистики также не может игнорировать эти важнейшие понятия, которые, по мнению В. М. Солнцева, «имеют большое, если не решающее значение для характеристики онтологической природы языка в целом» [1].

Термин «инвариант» означает «элемент абстрактной системы языка в отвлечении от ее конкретных реализаций» [2]. В определении О. С. Ахмановой инвариант отнесен к уровню абстрактных сущностей и используется для выделения единиц эмического плана, которые реально не существуют, так как выводятся исследователями на основе выявления в процессе синтеза общих черт вариантных проявлений. Подобное определение инварианта позднее было дано В.М. Солнцевым, который считал, что инвариант обозначает некоторый идеализированный объект, соответствующий «классу однородных реальных объектов» [3].

Так или иначе, в понятии инварианта отображаются общие свойства классов исследуемых объектов. Инварианты фактически считаются метаязыковым обозначением содержания категориальной семы. Инвариант в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» характеризуется В. М. Солнцевым как «абстрактное обозначение одной и той же сущности (например, одной и той же единицы) в отвлечении от ее конкретных модификаций - вариантов» [4]. При таком толковании, на наш взгляд, инвариант представляется абстракцией, прямо не связанной с конкретной реализацией той или иной языковой единицы. Думается, что такое резкое противопоставление языка и речи и соотносимых с этими двумя планами понятий инварианта и вариантов неправомерно.

В семантике, очевидно, следует исходить из инвариантности денотата как определенного «эталонного» представителя класса однородных предметов [5].

Авторы «Лингвистического словаря» отмечают, что в лингвистике инвариантами называют «элементы, которые остаются неизменными (или которые считают не изменяющимися)» [6]. В этом определении речь идет уже не о дематериализованных абстракциях, а о материальном общем элементе (структурно-синтаксическом, лексическом, морфологическом, фонетическом), повторяющемся как общее в отдельном в каждом из членов класса (парадигмы). В определенной степени к такого рода инвариантам неметаязыковой природы можно отнести прототипы.

В современной лингвистике подобное соотнесение имеет место. Такое толкование инварианта связано с пониманием наличия в его содержании категориальных, наличествующих во всех синтагматических вариантах семантических признаков. Так, А. В. Бондарко определяет инвариант в лингвистике как «признак или комплекс признаков изучаемых системных объектов (языковых и речевых единиц, классов и категорий, их значений и функций), который остается неизменным при всех преобразованиях, обусловленных взаимодействием исходной системы с окружающей средой» [7]. Таким образом, лингвист не считает инвариант какой-то дематериализованной абстракцией. В его определении инварианта находит отклик понимание Р. Якобсоном так называемых общих значений. Р. Якобсон, исследуя парадигматические и синтагматические значения русских падежных форм, вводит, соответственно, термины «общее значение» и «частное значение» грамматических форм [8]. Впоследствии этот термин Р. Якобсона используется и другими крупными лингвистами [9].

Признак неизменяемости сохраняется за определением инварианта и в логике: там инвариантом предлагается называть «выражение, число..., связанное с какой-либо целостной совокупностью объектов и которое остается неизменным на всем протяжении преобразований этой совокупности объектов» [10].

Таким образом, с одной стороны, инвариантом называется понятие о тех содержательных и формальных признаках, которыми должен обладать некий образцовый представитель того или иного категориального отношения (или значения). С другой стороны, инвариант относится к явлениям языкового плана как некая синтезированная, но оформленная по законам данного языка единица того или иного языкового уровня и поэтому одинаково употребительная как категориальный субститут в любом из соответствующих контекстов. В этом понимании инвариант столь же материален, что и каждый из вариантов его реализации.

Мы используем понятие инварианта именно в этом втором значении, признавая, однако, определенную правомочность и первого подхода к его пониманию.

Установление инвариантов категориальных значений во внутрикатегориальном плане означает установление иерархической парадигмы синтагматических значений (или синтагматических вариантов общего значения). Поэтому в инвариантном подходе лингвистами усматривается установление семантического единства [11]. Если же говорить об инвариантности на уровне межкатегориальном, межуровневом или между языковым и внеязыковым, то можно прийти к такому пониманию инварианта, к какому в свое время пришел Н. Хомский.

В соответствии с традицией трансформационной грамматики можно говорить об инварианте - категориальном субстрате смысла того или иного категоризованного пропозитивного или непропозитивного знака. Под таким инвариантом смысла, который, хоть и непременно упоминался в период расцвета трансформационной грамматики, но не мог еще быть четко определенным в тот период развития лингвистики, подразумевалась

так называемая типовая ситуация, которую можно считать экстралингвистическим прототипом языкового событийного категориального инварианта.

На наш взгляд, следует различать инвариантность разной степени обобщенности: инварианты категорий, парадигм, классов, т. е. категориальные языковые архетипы, и инварианты в рамках метаязыкового описания: в том числе и те абстрагированные смоделированные сущности, которые можно представить в виде формул, схем, транскрипций, теоретических дескрипций или дефиниций. Фактически А. В. Бондарко говорит о такой возможности в своем определении инварианта, которое нами приведено выше.

Для значимых единиц языка выделение инвариантов представляет большую сложность. Для синтаксической (грамматической) семантики это еще более трудная задача, хотя идеи инвариантности и вариантности оказались продуктивными и для этой области семантики: для системного исследования ее основной единицы - предложения.

Понятие инварианта, как считает Н.В. Перцов, связано с единицами и плана выражения, и плана содержания: «инвариантность может проявляться между разными уровнями представления языковых выражений в многоуровневой теории языка» [12]. По мнению Н. Д. Арутюновой, проблема инвариантности и вариантности должна отдельно ставиться и решаться для единиц плана содержания и плана выражения [13]. Однако, позднее лингвистам пришлось решать эту проблему комплексно [14], находя определенное соответствие между планом содержания и планом выражения [15], как, например, в исследовании Ю. Д. Апресяном взаимодействия синтаксиса и семантики [16]. Этому способствовало выдвижение тезиса об изоморфизме, или изосемичности единиц разных уровней.

Говоря об инвариантности фразы, Ю. Д. Апресян связывает понятие ее инвариантности с ее экстралингвистическим субстратом. В его определении семантическим инвариантом отдельной фразы является «элементарная ситуация»; семантическим инвариантом класса фраз - «класс элементарных ситуаций» [17].

Мы в своих исследованиях описываем обе стороны препозитивных знаков в их категориальных (инвариантных) характеристиках отдельно для означаемого и означающего. Но это выделение каждой из сторон препозитивных знаков делается нами для того, чтобы системно и последовательно изучить и представить взаимосвязь и функциональную мотивацию между препозитивным означаемым (ФСмС) и препозитивным означающим (ФСтС).

В целом препозитивный знак выступает знаком типовой ситуации. В рамках оппозиции «типовая ситуация / категориальный препозитивный знак типовой ситуации» типовая ситуация в своей функциональной (реляционной) семантической структуре как категориальный денотат действительно выступает инвариантом смысла тех отношений взаимодействующих субстанций, которые представлены в ее прямой проекции на пропозитивный номинант.

С другой стороны, пропозитивный инвариант означающего пропозитивного знака как выведенная из синтагматических проявлений ядерная (элементарная) структура, в наиболее нейтральной, наиболее экономичной форме передающая то или иное пропозитивное категориальное содержание, связан с синтагматическими вариантами реализации этих категориальных значений.

В препозитивных знаках, которые являют собой единство означающего и означаемого, означаемое в инварианте всегда в семантическом (и логическом) аспектах экстралингвистически мотивировано (в отличие от непропозитивных знаков). Оно представлено изофункционально и изосинтактично по отношению к означающему, поэтому говорить отдельно об инвариантности пропозитивного означаемого и пропозитивного означающего можно только гипотетически и в исследовательских целях.

В этом случае, в применении к грамматической семантике, выявляемый инвариант пропозитивного номинанта с тем или иным препозитивным категориальным значением представляет собой прямое, т. е. наиболее примитивное отражение в языке типовой экстралингвистической ситуации (типового события), а в грамматическом оформлении - ядерную (элементарную) пропозитивную структуру, репрезентирующую максимально однозначно то или иное категориальное значение. Поэтому в инварианте наблюдается прямое соответствие между компонентами категориальной ситуации и ее знаковым представлением: Le рёге donne un crayon a son fils (прямая пропозитивная номинация категориального значения адресации). L'eleve met les livres sur la table (прямая пропозитивная номинация категориального значения локации).

В инварианте пропозитивного знака инвариантны как означаемое, так и означающее, так как в функционально-семантически мотивированных образованиях, каким является пропозитивный знак, можно говорить об инвариантности пропозитивного знака в целом.

Инвариант означаемого пропозитивного номинанта представляет собой типовую функциональную семантическую структуру, которая является прямой функционально-семантической проекцией отражения в сознании номинатора элементарной типовой ситуации. В означающем, в свою очередь, эта функциональная семантическая структура означаемого находит прямое функциональное синтаксическое выражение: каждый из субстанциональных компонентов синтаксической структуры означающего выполняет первичные семантические функции [18]. Следует также отметить, что в связи с изосинтаксизмом функционального содержания компонентов означаемого и означающего в инвариантах и их изоморфизмом все лексические конституенты препозитивных синтагм реализуют первичные лексические значения: Le рёге donne un crayon a son fils. Le рёге met la voiture au garage.

Таким образом, говоря об инвариантах двусторонних единиц языка, мы должны вести речь о знаковой инвариантности в целом, а не об отдельно представленных инвариантах означаемого и означающего, хотя, вполне естественно, что в «материальном выражении» она проявляется по-разному. С другой стороны, важно отметить, что говорить об инвариантности таких единиц можно только исходя из содержательного субстрата экстралингвистической действительности пропозитивных знаков, но не знаков вообще, а категориальных знаков: знаков с определенным категориальным отношением.

Очевидно, что для пропозитивных знаков эта проблема должна решаться внутри выделенных (в соответствии с их соотнесенностью с типовыми ситуациями) пропозитивных категорий, в качестве одного из возможных вариантов - в рамках категориальных пропозитивных парадигм [19].

Инвариант пропозитивного знака с определенным категориальным значением характеризуется: 1) количественным соответствием участников ситуации, обстоятельств, в которых осуществляется процесс взаимодействия между участниками ситуации, с одной стороны, и актантами и сирконстантами семантической структуры пропозитивного

знака с другой; 2) позиционным соответствием линейного расположения в синтагматической цепи компонентов а) типовой ситуации и б) семантической структуры пропозитивного знака, т. е. идентичной прогрессивной функциональной последовательностью а) участников, обстоятельств определенной категориальной ситуации и б) конституентов функциональной семантической структуры пропозитивного знака; 3) совпадением функциональных ролей участников ситуации и функциональных конституентов семантической структуры пропозитивного знака. Так, в инвариантах пропозитивных категорий агент действия или обладатель свойства является в означающем знака подлежащим, объект действия - прямым дополнением, лицо, в пользу которого совершается действие - косвенным дополнением, имя пространства - обстоятельством места: L 'enfant pleure. Le рёге travaille aujourd'hui. Laflllette mange I'orange. Le facteur remet ж tilegramme a la femme.Le jardinier met lesfleurs dans les pots [20].

При этом конституенты пропозитивного означающего представлены соответствующими лексико-морфологическими и лексико-семантическими классами субстанциальных конституентов, которые соответствуют выполнению ими первичных синтаксических функций в инвариантном выражении. В пропозитивном инварианте как функционально-иконическом представлении функциональной структуры категориального отношения конституентов наблюдается полное соответствие между компонентами категориальной ситуации и ее проекцией на языковое выражение, т. е. между семантическими ролями компонентов ситуации и синтаксическими функциями, с одной стороны, и семантическими ролями именных компонентов и их семантическим содержанием - с другой [21].