Зрительно-цветовые образы в аспекте текстовой референции

О. А. Данилова

Референциальная соотнесенность изображенной в тексте ситуации с действительностью проявляется в первую очередь через содержательную проблематику произведения. Однако установление референциальной соотнесенности поэтических текстов не может не прийти в соприкосновение с традиционным подразделением лирических и лиро-эпических произведений на жанры. Их выделение традиционно также осуществляется на базе содержательной канвы произведения, что делает здесь совершенно необходимым определенное комментирование соотношения двух классификаций (референциальной и жанровой). Как известно, содержание лирических стихов представляет собой отражение внутреннего мира поэта, его переживаний, отражающих, так или иначе, и явления внешнего мира. Однако основой выделения жанров является именно характер переживания, предполагающий различный спектр чувств, так что, например, ода выражает восторженные чувства, вызванные в поэте каким-либо значительным предметом или явлением, а элегия представляет собой стихотворение, исполненное грусти, неудовлетворенности жизнью и т. д. Что же касается референциальной соотнесенности поэтических текстов, то она предполагает отражение в переживаниях поэта именно различных реалий внешнего мира, по-разному трансформируемых под их влиянием. Несомненно, что для цветовых структур поэтического текста небезразличны оба фактора, а именно общее настроение произведения и его соотнесенность с тем или иным миром действительности, воссозданным в произведении.

Диапазон референциальной соотнесенности маркированных цветом участков поэтического текста оказывается достаточно широким, если подвергнуть содержательные особенности различных лирических и лиро-эпических произведений самой детальной градации. В основании этой градации, по всей вероятности, должны находиться короткие стихи информационно-фактологического содержания. Их противоположностью и, соответственно, высшей ступенью градации следует считать произведения, которым присуща субъективность авторского тона. Это - произведения, имеющие медитативное начало и выражающие различные мысли и чувства, вызванные явлениями окружающего предметного мира. Именно в них содержится особое индивидуально-авторское видение действительности, особый смоделированный поэтом мир.

Между названными полюсами располагаются различные модели воспроизведенной действительности. Это могут быть, с одной стороны, вымышленные ситуации с реальным или придуманным персонажем, которые, тем не менее, вполне могут (или могли) происходить на самом деле: The king sits in Dumfermline town, Drinking the blude-red wine (Ballad). Менее реальна действительность при описании фантастических видений, представляющихся поэту, хотя они также базируются на впечатлениях, не выходящих за пределы его земного опыта: Methinks I hear, methinks I see Ghosts, goblins, friends; my fantasy Presents a thousand ugly shapes, Headless bears, black men, and apes (Burton).

Цветовой фрагмент текста, а именно black men, несомненно, обретает какую-то особенную семантику из-за смыслового приращения, вносимого прилагательным black и предполагающего нечто зловеще-таинственное и безобразное. Такого оттенка нет в других текстах, сопрягающихся с моделью действительного мира, где black также может употребляться с упоминаемым или подразумеваемым референтом man: I am a Negro: Black as the night is black (Hughes). Приведенный пример указывает здесь на общепринятое употребление данного прилагательного для передачи цвета кожи.

Фантастическое сочетание фрагментов и подробностей окружающей действительности, известных человеку из его жизненного опыта, создает сказочный мир поэтического текста. Персонажи этого мира обладают рядом свойств и качеств, не свойственных их реальным прототипам, как, например, вороны, умеющие говорить: There were three rauens sat on a tree, They were as blacke as they might be, ... The one of them said to his mate, "Where shall we our breakfast take?" "Downe on yonder greene field, There lies a knight slain under his shield (Ballad). Однако, как видно из примера, фантастичность или сказочность изображаемого мира может и не влиять на маркировку цветом избранных для текстовой фиксации фрагментов ситуации, а те, в свою очередь, не привносят никакой дополнительной семантики.

Продолжая вести речь о своеобразии той градации, в пределах которой располагаются различные виды референциальной соотнесенности воспроизводимого в поэтическом тексте мира, отметим еще некоторые типы реальных ситуаций, показывающих действительность такой, какая она есть. Многие лирические стихи имеют вполне конкретный существующий или существовавший референт и отображают реальную имевшую место ситуацию, пересказанную, однако, часто с особенным индивидуально-авторским видением, например, The bells of Lynn (H.W. Longfellow): О curfew of the setting sun! О Bells of Lynn ! О requiem of the dying day! О Bells of Lynn! From the dark belfries of yon cloud-cathedral wafted, Your sounds aerial seem to float, О Bells of Lynn! Borne on the evening wind across the crimson twilight....Образная передача звуков вечернего звона, которые плывут, несомые ветром сквозь пурпурные сумерки, создает величественную и торжественную картину, вполне оправдывая употребление прилагательного crimson. Из всех оттенков красного цвета, которые можно увидеть на вечернем небосклоне, именно пурпурные тона наиболее соответствуют общему настроению изображенной ситуации. Аналогичное положение вещей, когда реальность ситуации и референта (который также может оказаться некогда существовавшим или существующим человеком) сочетается с индивидуально-образной трактовкой содержания, мы находим в сонетах: My mistress' eyes are nothing like the sun; Coral is far more red than her lips' red: If snow be white, why then her breasts are dun; If hairs be wires, black wires grow on her head (Shakespeare).

Индивидуально-образный мир, создаваемый автором, по большей части концентрируется вокруг различных тропеических построений, которые возможны во всех моделях действительности, от реальной до фантастической. Необходимо заметить, что различная комбинация трех моделей миров не остается без последствий для тех семантических приращений, которые наблюдаются у прилагательных цвета, используемых в таких контекстах. Цветовой признак любой реальной ситуации воспринимается реципиентом достаточно спокойно и даже индифферентно, в то время как сама принадлежность его фантастическому или незнакомому авторскому миру должна вызывать у читателя своеобразное отношение.