|
||
Study-English.info
|
|
|
Чертоусова С. В. Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва (г. Саранск) Перевод художественного текста зачастую представляет собой создание нового произведения – продукта творчества не только автора, но и переводчика, задачей которого наряду с передачей национального колорита языка-оригинала является также адаптация текста для читателей, не владеющих этим языком. Это приводит к тому, что в зависимости от языка один и тот же текст может звучать по-разному и, значит, оказывать другое воздействие на читателя. Однако возможны случаи, когда художественные переводы одного и того же произведения могут сильно отличаться и в пределах одного языка. Примеры тому мы находим в испанском языке. Характерной особенностью испанского языка является его вариативность и существование национальных вариантов в испаноязычных странах. Каждый из таких вариантов может считаться в полной мере нормативным в своем языковом ареале, так как он служит не только для повседневного общения, но также для ведения делопроизводства и используется в официальных ситуациях. Изучение лексических и грамматических особенностей национальных вариантов испанского языка является предметом исследования современной испанистики (например, составляются глоссарии диалектальной лексики испанского языка в разных странах или регионах [Михеева 2009: 169]). Безусловно, вариативность испанского языка будет находить отражение не только в устной, но и в письменной речи, в том числе и в переводах. Целью данной статьи является выявление лексических особенностей испанского языка в переводах русскоязычной литературы на примере двух текстов. Материалом для исследования послужил рассказ Льва Николаевича Толстого «Где любовь, там и Бог» и его переводы, опубликованные в двух сборниках. Первый перевод взят из антологии классической литературы, подготовленной издательством «MAPorrúa» [Tolstoi 2014: 28–45]. Хотя издательство осуществляет свою деятельность преимущественно в Мексике, для составления сборников оно использует ранее опубликованные в Испании переводы художественных произведений. В частности, рассматриваемый нами рассказ впервые был переведен на испанский язык Хосе Муньосом-Эскамесом в начале XX века [Tolstoi 1907: 10–28] и переиздан в цитируемой антологии. Второй перевод рассказа «Где любовь, там и Бог» был найден в сборнике «Cuentos para aprender a vivir» никарагуанского издательства «Teyocoyani» [Tolstoi 2010: 54–83]. В предисловии подчеркивается, что весь сборник в целом предназначен для юного читателя из этой страны, что предполагает культурную адаптацию текста. В переводоведении культурная адаптация определяется как «преобразование или замена какого-либо элемента художественной структуры оригинала, вступающего в противоречие с культурой принимающего языка, на элемент более характерный для принимающей культуры с целью достижения прагматического эффекта, сопоставимого с оригиналом» [Гришаева 1999: 25]. Функциональные системы национальных вариантов испанского языка (например, грамматическая или лексическая) в разных странах могут не совпадать [Фирсова 2007: 11]. Примерами грамматической вариативности могут служить явления «loísmo» в ряде латиноамериканских стран и «leísmo» в пиренейском варианте испанского языка, а также предпочтение формы Pretérito Indefinido Indicativo для указания на прошедшее время в Латинской Америке и практически полное отсутствие там Pretérito Perfecto Indicativo. О лексической неоднородности свидетельствует феномен межвариантной синонимии, под которой понимаются «слова из разных национальных вариантов испанского языка, неодинаковые по форме выражения, с одним и тем же (близким) семантическим содержанием» [Фирсова 2007: 198]. Остановимся подробнее на этом явлении и будем считать первый текст «классическим», пиренейским вариантом, а во втором тексте попытаемся выявить лексику, специфичную только для национальных вариантов испанского языка. Рассматривая межвариантные синонимы, разделим их на две группы: лексические единицы, характерные для стран Латинской Америки в целом и не употребляемые в Испании, и слова, принадлежащие национальному варианту испанского языка в Никарагуа. Большинство найденных нами примеров относятся к первой группе. Среди них много существительных, например: Vivía en un bajareque construido en un barranco... [Tolstoi 2010: 54]. Словарь испанского языка «DRAE» (El Diccionario de la lengua española) дает следующее определение существительному el bajareque: «Bohío o casucho muy pobre o ruinoso» [DRAE: эл. ресурс] (хижина или бедный и ветхий домишко. – Пер. авт.). Для подтверждения того, что данная лексическая единица относится к национальным вариантам испанского языка в Латинской Америке, обратимся к лингвистической базе данных «CORPES XXI», которая содержит указание на область и частотность распространения лексем испанского языка. Частотность использования существительного el bajareque в Центральной Америке составляет 11 единиц на миллион слов, в то время как для Испании частотность равна 2 единицам [Corpes XXI: эл. ресурс]. Из приведенных числовых данных очевидна принадлежность лексемы el bajareque к латиноамериканскому варианту испанского языка. Межвариантным синонимом к ней в переводе, выполненном Хосе Муньосом-Эскамесом, является лексема el sótano – дословный перевод существительного «подвал» в тексте Л.Н. Толстого. Сравним: «Жил он в подвале, в горенке об одном окне» [Толстой 2007: 39] и Vivía en la ciudad un zapatero llamado Martín Avdieitch, que habitaba en un sótano... [Tolstoi 2014: 33]. Значит, существительные el bajareque и el sótano будут считаться межвариантными синонимами в разных национальных вариантах испанского языка. Еще одна пара межвариантных синонимов-существительных, найденная в переводах – это el petróleo и el kerosene: A veces se enfrascaba de tal modo en la lectura, que se consumía todo el petróleo de la lámpara [Tolstoi 2014: 35] и A veces se enfrascaba de tal modo en la lectura, que no se decidía a dejar el libro hasta que se consumía todo el kerosene de su lámpara [Tolstoi 2010: 54]. Словарь «DRAE», отражающий языковую норму пиренейского варианта испанского языка, не содержит словарной статьи для существительного el kerosene. В лингвистическом корпусе «CORPES XXI» указана высокая частотность употребления этой лексемы в регионе Анд (25 единиц), в то время как в источниках из Испании частотность составляет всего одну единицу [Corpes XXI: эл. ресурс]. Значение обоих существительных одинаково, значит, переводчики перевели исходное предложение путем подстановки: «Другой раз так зачитается, что в лампе весь керосин выгорит» [Толстой 2007: 41]. Аналогичной парой межвариантных синонимов являются лексемы las gafas и los anteojos, обозначающие очки в Испании и Латинской Америке соответственно: Se quitó las gafas, las dejó sobre el libro, apoyó los codos sobre la mesa y quedó pensativo [Tolstoi 2014: 37] и Se quitó los anteojos, los dejó sobre el libro, apoyó los codos sobre la mesa y se quedó pensativo [Tolstoi 2010: 61]. Примечательно, что первое значение существительного los anteojos в словаре «DRAE» – подзорная труба («Instrumento óptico que acerca las imágenes de los objetos lejanos» [DRAE: эл. ресурс]). Однако в значении «очки» данная лексическая единица практически не употребляется на территории Испании (данные корпуса «CORPES XXI»: частотность в Никарагуа – 10 единиц, в Испании – 0, 61 единицы [Corpes XXI: эл. ресурс]). В некоторых случаях значения двух лексем, выступающих в качестве межвариантных синонимов, практически идентичны, но имеют различия в употреблении в текстах. Так, существительное la grada имеет в кастильском варианте значение «ступень» – «el peldaño» [DRAE: эл. ресурс] и часто употребляется в единственном числе, а во множественном числе в значении «лестница» оно встречается только в Латинской Америке. Этим можно объяснить выбор данной лексемы переводчиками из Никарагуа: Se levantó, abrió la puerta, salió y gritó desde las gradas... [Tolstoi 2010: 70]. В переводе Хосе Муньоса-Эскамеса для читателей-испанцев используется слово la escalera – общеиспанское существительное для обозначения лестницы: Se levantó, abrió la puerta, salió y gritó en la escalera... [Tolstoi 2014: 43]. Такой перевод полностью соответствует лексическому наполнению предложения исходного текста: «Встал Авдеич, вышел в дверь и на лестницу и кликнул... » [Толстой 2007: 49]. В никарагуанском переводе рассказа присутствуют лексемы, не зафиксированные в словаре общеупотребительной лексики «DRAE» в той форме, в которой они употребляются в Латинской Америке, но по значению совпадающие с их общеиспанскими дублетами. Например, словарь не фиксирует форму слова el chavalo, являющуюся разговорным вариантом лексемы el chaval и встречающуюся только в странах Латинской Америки. Существительное «мальчик» из текста оригинала («Заплакал мальчик, стал просить прощенья» [Толстой 2007: 54]) передается в рассматриваемых переводах межвариантными синонимами el chavalo и el pequeñuelo: El chavalo rompió a llorar y pidió perdón entre sollozos [Tolstoi 2010: 78] и El pequeñuelo rompió a llorar y pidió perdón entre sollozos [Tolstoi 2014: 47]. Последняя лексема не имеет национальных или территориальных ограничений в распространении. Рассказ «Где любовь, там и Бог» был создан Л. Н. Толстым в 1885 году. Этим объясняется тот факт, что его текст изобилует архаизмами и словами-реалиями, не имеющими прямых аналогов ни в испанской, ни в латиноамериканской культурах. Напомним, что к реалиям относят «слова, называющие специфические предметы, явления, связанные с бытом, историей, культурой определенного народа» [Гильченок 2006: 77]. В переводческой практике существует ряд способов передачи таких слов на другой язык: среди них транслитерация, транскрипция, калькирование, перевод или описательный перевод [Гильченок 2006: 85]. В рассматриваемых нами текстах переводчиками были выбраны разные способы передачи русской лексемы самовар: «Воткнул Авдеич шило, встал, поставил на стол самовар, залил чай и постучал пальцем в стекло» [Толстой 2007: 46]. В переводе Хосе Муньоса-Эскамеса существительное транслитерируется: Al decir esto clavó la lezna en el banquillo, se levantó, puso el samovar sobre la mesa, vertió agua en la tetera y dio unos golpecitos en la ventana [Tolstoi 2014: 40]. При этом никаких пояснений реалии ни в тексте, ни в сносках переводчик не дает. Альтернативой транслитерации может быть подбор эквивалента в культуре языка перевода [Иовенко 2001: 120]. В адаптированной версии рассказа для читателей Никарагуа русский самовар заменяется его латиноамериканским эквивалентом – лексемой el pichel: Al decir esto clavó la aguja de zapatero en el banquillo, se levantó, sacó el pinolillo, lo mezcló con agua y azúcar en un pichel y le hizo una seña a través de la ventana a Juan Potosme [Tolstoi 2010: 65]. Данная лексическая единица также используется преимущественно на территории латиноамериканских стран (частотность в Никарагуа 4 единицы против 0, 08 единицы в Испании [Corpes XXI: эл. рес.]) и обозначает высокий круглый оловянный сосуд, широкий снизу и узкий наверху с крышкой, прикрепленной к его ручкам (Vaso alto y redondo, ordinariamente de estaño, algo más ancho del suelo que de la boca y con su tapa engoznada en el remate del asa [DRAE: эл. рес.]). В контексте рассказа такая замена вполне адекватна, так как существительное el pichel подходит для описания чаепития. Среди межвариантных синонимов в переводах рассказа «Где любовь, там и Бог» есть не только пары существительных, но и других частей речи. Краткая форма русского прилагательного пьяный передается в пиренейском переводе его общеупотребительным эквивалентом в испанском языке, сравним: «Выпьет, бывало, с знакомым человеком и хоть не пьян, а все-таки выходил из трактира навеселе и говаривал пустое... » [Толстой 2007: 42] и En otras ocasiones comenzaba a beber con un amigo llegando a salir del traktir, no ebrio, pero sí un poco alegre… [Tolstoi 2014: 36]. В никарагуанской версии рассказа мы находим глагол picarse, характерный только для национальных вариантов испанского языка в латиноамериканских странах, а в кастильском варианте выступающий преимущественно в значении «портиться»: A veces bebía con algún amigo y aunque no se picaba, salía del bar bastante alegre… [Tolstoi 2010: 59]. Другой пример межвариантных синонимов-глаголов – apurarse и precipitarse: Llega apurado a la calle... [Tolstoi 2010: 77] и Se precipita a la calle…» [Tolstoi 2014: 46]. Глагол «apurarse» используется в возвратной форме только в Латинской Америке в значении «торопиться» и заменяет в исходном тексте на русском языке глагол выбежать: «Выбежал Авдеич на улицу... » [Толстой 2007: 53]. Для передачи выражения на русском языке посидеть с ребенком в рассматриваемых переводах также используются два разных глагола: общеиспанский глагол tener, имеющий широкую сферу употребления благодаря своей многозначности, и латиноамериканский вариант глагола «держать ребенка на руках, нянчиться» – chinear («Chinear – Am. Cen. Llevar en brazos o a cuestas» [DRAE: эл. рес.]). Сравним оригинальное предложение и два его перевода: «Садись, – говорит, – покушай, умница, а с младенцем я посижу, ведь у меня свои дети были – умею с ними нянчиться... » [Толстой 2007: 49], Siéntate – le dijo – y come. Mientras tanto, yo te voy a chinear al niño [Tolstoi 2010: 72] и Siéntate – le dijo – y come, buena mujer. En tanto yo tendré a tu hijo [Tolstoi 2014: 44]. В данном контексте глаголы tener и chinear также выступают в качестве межвариантных синонимов. Если характеризовать различия в составе прилагательных в национальных вариантах испанского языка, то общеизвестной всем испанистам является пара синонимов для слова красивый: bonito и lindo. Последнее прилагательное чаще употребляется в латиноамериканских странах, его мы находим в никарагуанском переводе: ¡Uh, Dios mío mi lindo! [Tolstoi 2010: 66]. Данная лексема фактически является дополнением в переводе, так как в исходном тексте она отсутствует: «Спаси Христос, и то... » [Толстой 2007: 46]. Лексика, относящаяся к национальному варианту испанского языка в Никарагуа, представлена двумя примерами, в состав которых входят реалии. В тексте оригинала встречается название российской монеты: «Прими, ради Христа, – сказал Авдеич и подал ей двугривенный – платок выкупить» [Толстой 2007: 52]. В пиренейской версии перевода реалия сохраняется: Toma en nombre de Dios – dijo éste desli-zándole en la mano una moneda de 20 kopeks –, toma esto para desempeñar tu mantón [Tolstoi 2014: 45], в то время как в тексте для читателей из Никарагуа двугривенный заменяется денежной единицей страны – кордобой: Quiero ofrecerte esto en nombre de Dios – dijo Miguelito, poniéndole en la mano un billete de doscientos córdobas. – Es para que puedas comprarle algo al niño [Tolstoi 2010: 75]. Еще одним примером лексики, обозначающей реалии в Никарагуа, является напиток пиноль. Эта лексическая единица вводится в текст перевода, заменяя типичный русский напиток – чай; сравним: «Подумал Авдеич: напоить его разве чайком... » [Толстой 2007: 46] и Tal vez le convenga tomarse un pinolillito... [Tolstoi 2010: 65]. Такое решение переводчика объяснимо стремлением к культурной адаптации текста для читателей своей страны. В переводе, рассчитанном на читателя-испанца, лексическое наполнение предложения не меняется: ... tal vez le convedría tomara una taza de té... [Tolstoi 2014: 40]. Ввиду огромной территориальной распространенности испанский язык насчитывает двадцать национальных вариантов. Расхождения в функционировании их систем в наиболее яркой форме проявляются на лексическом уровне, что подтверждают рассмотренные нами тексты. Среди межвариантных синонимов были найдены пары – существительные (el sótano – el bajareque), глаголы (tener – chinear); ряд лексических единиц распространен во многих странах Латинской Америки (los anteojos, picarse, el chavalo), другие принадлежат только к национальному варианту испанского языка в Никарагуа (el pinolillo и el córdoba). Все они употреблены в тексте перевода с целью его культурной адаптации для читателей, не обладающих глубокими знаниями о традициях и быте русского народа на рубеже XIX–XX веков. Таким образом, межвариантная синонимия в испанском языке дает переводчику дополнительные возможности вариативности лексического наполнения текста и позволяет в рамках одного языка создавать различные адаптированные тексты, направленные на самую широкую читательскую аудиторию. Гильченок Н. Л. Практикум по переводу с немецкого на русский. – СПб.: КАРО, 2006. – 368 с. Гришаева Л. И. Культурная адаптация текста как способ достижения комплексной эквивалентности при переводе // Проблемы культурной адаптации текста. – Воронеж, 1999. – 192 с. Иовенко В. А. Практический курс перевода. Испанский язык: учебник. – М.: ЧеРо, 2001. – 424 с. Михеева Н. Ф. Испанский язык и межкультурная коммуникация. – изд. 3-е, доп. – М.: ЛИБРОКОМ, 2009. – 272 с. Толстой Л. Н. Где любовь, там и Бог // Где любовь, там и Бог: антология. – Новосибирск : РОССАЗИЯ, 2007. – С. 39–57. Фирсова Н. М. Современный испанский язык в Испании и странах Латинской Америки. учебное пособие. – М.: АСТ : Восток – Запад, 2007. – 352 с. Corpes XXI. Corpus del español del siglo XXI. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //web. frl. es/CORPES/view/log. view. Diccionario de la lengua española. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //www. rae. es/recursos/diccionarios/drae. Tolstoi L. Cuentos populares. – Paris: Garnier, 1907. – 222 p. Tolstoi L. Donde está el Amor, allí está Dios // Cuentos para aprender a vivir. – Managua: Equipo Teyocoyani, 2010. – PP. 54–83. Tolstoi L. En donde está el Amor, allí está Dios // Lecturas clásicas. Cuentos de Tolstoi. Cuentos célebres. Antología. – México: MAPorrúa, 2014. – PP. 28–45. Чертоусова С. В. Межвариантная синонимия в переводах русскоязычных текстов на испанский язык // Перевод в меняющемся мире: Материалы Международной научно-практической конференции. – М.: Издательский центр «Азбуковник», 2015. – С. 144-149. |
|