К вопросу о переводе фольклорных сказочных произведений с английского языка на русский

Хэмлет Т. Ю.

ООО «Устные переводчики и переводчики письменной речи» (г. Фейерфилд, США)

Хэмлет Ю. Д.

Норуолк коммьюнити коллежд (г. Норуолк, США)

Вот уже более ста лет международный сказочный каталог, построенный на системе финского фольклориста А. Аарне, является основным инструментом сказковедов всего мира [Aarne 1910; AT 1928; AT 1961]. На его основе созданы сотни национальных и региональных указателей сказочных сюжетов. Сказочные указатели помогают исследователям быстро ориентироваться в сказках того или иного народа, мгновенно отыскивать среди публикаций или архивного материала нужные для исследовательской работы тексты в максимальном количестве записей. Но для дальнейшего исследования фольклорных произведений разных стран мира часто требуется знание иностранных языков. Ни один человек не может объять необъятное и выучить все упомянутые в каталоге языки. Насущной становится проблема перевода фольклорных произведений и исследований по фольклору ученых разных стран мира на язык исследователя, в частности, на русский язык.

С одной стороны, перевод народной сказки должен быть по возможности точным, так как именно точность и полнота записи обеспечивают доверие читателя к фольклорному тексту. С другой стороны, языковое своеобразие конкретного материала с присущими ему культурно-историческими особенностями не может быть полностью воссоздано на другом языке. Именно с данной проблемой мы столкнулись при переводе цыганской сказки «Маленькая Золушка» [Sampson 1933: 77–83] и ирландской сказки «Крапчатый бык» [O’Sullivan 1966: 117–130] с английского языка на русский. Обе сказки были рассказаны на сложнейших языках (валлийском и гэльском) и только впоследствии были переведены на английский язык. Таким образом, мы имеем дело не с прямым переводом, а с переводом текстов на русский язык с английского языка, который выступает в данном случае языком-посредником, что, безусловно, усложняет нашу задачу: не потерять в процессе перевода ценность сказочных произведений, донести их своеобразие до русскоговорящих читателей.

Например, в английском тексте сказки «Крапчатый бык» фольклористом и переводчиком Сином Салливаном (Sean O’Sullivan) сохранено слово «geasa», что означает «заклятие»: принц не может принять человеческий облик самостоятельно, а принцесса должна скрывать лицо под вуалью, иначе ей придется выйти замуж за первого мужчину, которого она увидит [O’Sullivan 1966: 123, 125]. В сказках мы часто встречаемся с заклятием, когда персонаж заклинает и превращает другого героя (ев) в камень, в животное, даже в чудовище [ATU : 450, ATU: 707–708 и др]. Опрос ста англоязычных носителей языка 2015 г. в возрасте от восемнадцати до семидесяти лет показал, что слово «geasa» им незнакомо. В английском языке есть слово «obi», обозначающее «заклятие». Но собиратель и переводчик ирландских сказок на английский язык намеренно сохраняет слово «geasa». «Заклятие геаза («geasa») особенное, присущее произведениям кельтской мифологии. Согласно кельтской энциклопедии, заклятие геаза является ирландским ритуальным обетом [Monagham 2008: 209]. Причем, геаза не выбирается человеком, который принимает этот обет, а нарушение геазы часто карается смертью. Такие геазы «налагались друидами или женщинами (женщина – более поздняя замена божества Совирийнти)» [Ibid.]. Наложение особого заклятия геазы – отличительные черты ирландской сказки, обусловленные бытом народа и его верованиями. При переводе на русский язык замена слова геаза словом «заклятие», безусловно, приводит к потере истинного значения этого слова. Предлагаем в переводе сказки на русский язык оставить название заклятия – геаза, но при этом в сноске дать толкование. Таким образом, будет сохранена частичка колорита сказки, рассказанной у ирландского очага.

В ирландских сказках используется довольно часто восклицание «Lo» («лоу»). С данным восклицанием мы встречаемся и в цыганских сказках, записанных на территории уэльса [Sampson 1933]. В предисловии к изданию есть описание цыгана-рассказчика, который рассказывает сказку в дороге: «Цыган-рассказчик, со сверкающими глазами и драматическими жестами, с его почти бездыханным «Лоу» и «Сейчас» для связки предложения с предложением и его неожиданной сменой времен от исторического прошлого к живому настоящему, рисует картины так ярко, как если бы это происходило на наших глазах» [Sampson 1933a: VII]. Древнее восклицание «Lo» можно перевести как «И вдруг, О чудо!». Данное восклицание многократно произнесенное по ходу действия, разделяет сказку на части, предшествует важному событию и придает определенную ритмичность всему произведению. Первое употребление данного восклицания в сказке сообщает о завершении сюжета Золушка, второй раз оно употребляется в кульминационный момент приготовления к сожжению женщины и сообщает о неожиданном повороте событий. В третий раз восклицание используется при повторении рассказа обо всех событиях после воссоединения семьи. Но все-таки при переводе восклицания «Lo» на русский язык частично происходит потеря эмоционального смысла.

При переводе сказок мы столкнулись с тем, что иногда нам приходилось вставлять вместо личных местоимений, употребленных в английском тексте, существительные. Например, в ирландской сказке есть следующий эпизод с тремя действующими лицами: королем, принцессой и принцем в образе быка:

“O, you ought to have had more sense than to bring me to a place like this!” she cried. “Why is that?” he asked.

“You knew well, ” said she, “that I was under geasa not to gaze on any man’s face, except your own, without having my veil on. ”

“But you don’t need any veil in this place, ” said the king. “There’s no man here only the cattle and this speckled bull that everybody is wondering at. I thought that you should see the bull as well as anybody else. ”

“But I don’t see any bull, ” said she. “What do you see, then?” asked her father. “I see a king’s son, ” said she. <…. >

Then the king put his hand on his daughter’s shoulder again, and they both began to chat with the king’s son» [O’Sullivan 1966: 123–124].

В нашем переводе этот отрывок звучит следующим образом:

«О! Будь ты поумнее, ты не привел бы меня сюда! – закричала она. – Почему? – спросил он (король – прим. Т. Х.).

– Ты знаешь, – отвечала она, – что я заколдована и я не должна видеть мужские лица, за исключением твоего собственного, при этом я обязана быть в вуали.

– Но здесь тебе не нужна вуаль, – сказал король. – Тут нет мужчины, только стадо и этот крапчатый бык, которым все интересуются. Я думал, что ты можешь посмотреть на быка, как и все остальные.

– Но я не вижу быка, – сказала принцесса. – Что же ты видишь? – спросил отец.

–Я вижу сына короля, – ответила дочь. <…>

Потом король снова положил свою руку на плечо дочери, и они оба начали разговаривать с сыном короля».

Как показало наше исследование, в сказках на английском языке употребляется большее количество личных местоимений, чем в русском языке. Если произвести дословный перевод, то текст потеряет звучание, в редких случаях может произойти нарушение смысла. Мы постарались сохранить точность передачи текста, но в скобках дали указание на то, что спрашивает именно король. Зная, что под шкурой быка скрывается прекрасный принц, читатель может предположить, что вопрос «почему» мог задать принц. В конце произведения принц попадает на праздник к своему отцу: «What should be taking place at the palace but a christening! And the whole kingdom was gathered there. Nobody recognized him; neither did he tell anybody who he was. He started to enjoy the fun as much as everybody else. There was drinking and music and storytelling; there was no shortage of storytellers there. At last the stranger was asked to tell a story. He began, and what did he start telling but what happened to himself from the day he was born up to that time. The stepmother, who was guilty of all that, was sitting listening to him, and he as he told the story, she quickly guessed who he was» [O’Sullivan 1966: 129]. Перевод на русский язык данного отрывка следующий: «Во дворце праздновали Рождество. Все королевство собралось там. Сына короля никто не узнал. Да и он не сказал никому, кто он такой. Принц стал радоваться празднику вместе со всеми. Там было и питье, и музыка, и рассказывание историй, но не хватало рассказчиков. Наконец, незнакомца попросили рассказать историю. Он начал рассказывать историю со дня своего рождения до настоящего времени. Виновная за все происходящее с ним мачеха сидела тут же и слушала. И как только он закончил свой рассказ, она быстро поняла, кто он такой». Вставленные нами существительные: сын короля, принц, – вносят большую ясность и придают красоту произведению в русском звучании. Считаем, что данная коррекция обусловлена эстетическим восприятием текста народной сказки. Для научных исследований рекомендуется оставить личные местоимения, дав в скобках примечание.

В сцене диалога короля и принцессы мы в очередной раз встречаемся с упоминанием о заклятии геаза. Но в данном случае заклятие достаточно подробно расшифровывается: «…я не должна видеть мужские лица, за исключением твоего собственного, при этом я обязана быть в вуали» [O’Sullivan 1966: 124]. При такой расшифровке кельтского ритуала вполне уместно дать синонимическую конструкцию: вместо «на меня наложено заклятие геаза» употребить «я заколдована», так как самобытность сказочного произведения сохранена.

Ирландская сказка «Крапчатый бык» и цыганская сказка «Маленькая Золушка» являются самобытными сказками, в которых сохранены черты мифологических сказок-баллад. Отличительная черта «сказок-баллад» – чередование прозаических фрагментов текста и песенных строф. В мифологических сказках песенные строфы становятся главными по отношению к прозаическому тексту. Фиксация мифологического сюжета в песенной форме встречается достаточно редко. Но в сказке-балладе сохраняются остатки песенной формы. Цыганская сказка «Маленькая Золушка» очень ритмична и мелодична. Мы встречаемся с таким явлением, как единоначатие, что также характерно для песенных напевов. Достаточно сравнить даже небольшие отрывки из древней ирландской поэзии с текстом сказки. Приведем отрывок из древнего поэтического текста «Инструкция для короля»:

I was a listener in the woods, I was a gaser at stars,

I was unseeing among secrets, I was silent in a wilderness,

I was conversational among many… [Carola 1993: 35].

(Я был слушателем в лесах, Я был наблюдателем звезд,

Я был слепым, чтобы хранить секреты, Я был молчаливым в пустыне,

Я был разговорчив на людях...).

В сказке «Маленькая Золушка» мы читаем: «Thou wilt see a door there; open it, and go in. Thou wilt see a chamber, thou wilt see apparel; thou wilt see a pair of golden slippers… Thou wilt see a little horse» [Sampson 1933: 78]. (Ты увидишь там дверь. Открой ее и зайди! Ты увидишь меблированную комнату, ты увидишь платье, ты увидишь пару золотых туфелек... Ты увидишь маленького коня). Налицо напевность, которая сохраняется даже при переводе отрывка. Как мы видим, почти все предложения начинаются со старинной формы личного местоимения «ты» (thou), имеют прямой порядок слов, что также создает повторяющийся ритм повествования, характерный для мифологической сказки. Хочется отметить труд английского переводчика, который сохранил старинную форму местоимения «ты» (thou), которая не используется в современном английском языке (в английском языке распространена единственная форма 2 лица для единственного и множественного лица – «you»). Использование старой формы местоимения в тексте сказки дополнительно создает сказочную древнюю атмосферу таинственного и волшебного. К сожалению, это качество теряется при переводе на русский язык, так как в русском языке существуют две формы личных местоимений второго лица: «ты» и «вы».

К переводу сказок разных народов мира надо подходить исключительно индивидуально, переводчик должен основательно изучить культурно-этнографический материал, особенности переводимого жанра и ознакомиться с типологически соотносимым сказочным материалом других народных традиций, чтобы не потерять своеобразие и уникальность сказочного материала. В идеале переводчик народных сказок должен быть фольклористом.

Aarne A. Verzeichis der Märchentypen. – Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1910. – 63 p.

AT 1928 – Aarne, А., Thompson, S. The Types of the Folk-tale: A Classification and Bibliography – Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1928. – 279 p.

AT 1961 – Thompson, S. The types of the folktale a classification and bibliography Antti Aaarne’s. Verzeichnis der Märchentypen Translated and Enlarged by Stith Thompson. – Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1961 (1964, 1973). – 588 p.

ATU – Uther, H. J. The types of international folktales. AClassification and Bibliography Based on the System of Antti Aarne and Stith Thompson by Hans-Jörg Uther. – Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 2004. – 3 vols. – 619 p., 536 p., 285 p.

Carola L. C. The Irish ATreasure of Art and Literature / Edited by Leslie Conron Carola. – China, 1993. – 368 p.

Monoghan P. The Encyclopedia of Celtic Mythology and Folktale. – USA: Checkmark Books, 2008. – 512 p.

O’Sullivan S. Folktales of Ireland / edited and translated by Sean O’Sullivan. – Great Britain, Chicago: University of Chicago Press, 1966. – 365 p.

Sampson, J. XXI WELSHGYPSY folk-tales / collected by John Sampson. – Newtown, Montgomeryshire, Wales: The Gregynog Press, 1933. – 108 p.

D. E. Y. Foreward // XXI WELSHGYPSY folk-tales collected by John Sampson. – Newtown, Montgomeryshire, Wales: The Gregynog Press, 1933. – P. VII – IX.

Хэмлет Т. Ю., Хэмлет Ю. Д. К вопросу о переводе фольклорных сказочных произведений с английского языка на русский // Перевод в меняющемся мире: Материалы Международной научно-практической конференции. – М.: Издательский центр «Азбуковник», 2015. – С. 127-131.